ГЛАВА 28. КАДРОВИЧКА
— Поздравляю! — уже в отделении сказал ему Заведующий. — Теперь Шеф точно порекомендует вас в аспирантуру. Готовьте письмо в свое Управление с просьбой выделить место на кафедре. А если он подпишет это письмо, то вакансия вам будет обеспечена.
Но Шеф, к которому он подошел на следующий день, предложил вначале уточнить в отделе кадров Управления, смогут ли ему выделить место аспиранта сверх утвержденного лимита. Доктор не знал тонкостей советского планирования и даже не подозревал, что места в «науку» резервируются заранее — за год, а то и за два. Да и в интонации Шефа что-то ему показалось подозрительным. Поэтому он с тревожным ожиданием неизвестности заходил в кабинет Кадровички, заведовавшей делами всех ординаторов Кремлевского управления…
Зайдя в кабинет, он встретился с хмурым и настороженным взглядом Кадровички, которая даже не улыбнулась, как раньше, на его приветствие. Доктору это сразу показалось подозрительным, потому что все предыдущие встречи с ней проходили совсем по-другому. Он вспомнил свое распределение, на котором она присутствовала, выбрав их двоих с женой для учебы в ординатуре от Управления. Тогда она, доброжелательно улыбаясь, еще раз перелистала их дела и объявила членам комиссии, что они оба, без всякого сомнения, подходят для работы в Управлении. Да и после эпидемии гриппа, пригласив его для беседы, похвалила за отличную работу, добавив, что главный врач Кремлевской поликлиники просил распределить его к себе после окончания учебы.
— Но я тебя в поликлинику не отдам, — заверяла она Доктора, — если Шеф твой не будет возражать, пойдешь в аспирантуру от Управления.
Доктор тогда не стал ей рассказывать об отношении Шефа к своей персоне, а просто ответил:
— Хорошо бы…
И сейчас, когда Шеф согласился принять его в свою научную команду, он ни минуты не сомневался (помня обещание Кадровички), что она ему поможет, и этот вопрос будет решен положительно.
«Что же случилось?» — озадаченно раздумывал он, удивленный неожиданной к нему переменой и столь холодным приемом.
Но, тем не менее, вежливо напомнив ей о прошлом разговоре, сообщил, что Шеф готов подписать письмо с просьбой выделить для него место аспиранта от Управления.
— Готов, только и всего? — переспросила она Доктора, а потом добавила:
— Если бы он действительно хотел получить место для тебя, ты бы приехал не с его обещанием, а с готовым письмом! А где же это письмо?
Доктор обескуражено молчал: он только теперь понял, что обещания Шефа были просто отговоркой, и, на самом деле все зависит не от нее, Кадровички Управления, а от него — Шефа. А тот просто не захотел ходатайствовать за сомнительную с его точки зрения личность.
— И никакая наука тут не причем. Был бы я сынком профессора или академика, давно получил бы место и без всяких соплей! — рассуждал про себя Доктор, ожидая дальнейших разъяснений Кадровички.
— А поскольку Управление не собирается брать тебя даже в поликлинику, — огорошила та Доктора, — думаю передать тебя в городское здравоохранение. Сейчас в московских поликлиниках большая нехватка терапевтов…
— Нет уж! — запротестовал Доктор, который не собирался работать ни в одной поликлинике вообще. — Я ведь не предмет какой-нибудь, чтобы меня передавать из рук в руки! И если я вам не подхожу, предоставьте мне свободное распределение, а я уж постараюсь устроиться сам.
— Раньше, может быть, и подошел бы, — укоризненно ответила та, — если бы с женой не развелся. У нас морально неустойчивые кадры не задерживаются. Да и о заработках твоих наслышана. Вряд ли кому-то здесь твой бизнес понравится!
При этом она особенно язвительно выделила это чуждое нравам советской эпохи буржуазное слово — «бизнес».
— Нашим сотрудникам, если они добросовестно работают, все ДАЕТ Управление!
Тут Доктор вспомнил ее прошлые похвалы и обещания, и от несправедливости нынешних обвинений в свой адрес, как говорят, чуть не «завелся с полуоборота» и едва не сорвался на грубость. Но вовремя спохватился, и, вспомнив популярную в народе частушку про Партию, находчиво парировал:
— Управление, как Партия, всем может ДАТЬ… Но не мне!
— Правильно мы решили избавиться от него, — облегченно подумала Кадровичка (она ведь не забыла своих обещаний), — таким похабникам в Управлении не место!
Хотя ничего особенно похабного в том, что имел в виду Доктор, и не было (ну разве только в одном слове?). И чтобы читатель смог в этом убедиться, привожу канонический текст известной всем в те годы частушки про Партию:
Обижается народ:
Мало Партия дает!
Наша Партия — не б..дь!
Чтобы каждому давать!
Ведь на самом деле все эти частушки были просто пародией на песни и гимны, прославлявшие руководящую и направляющую силу тогдашнего советского общества — его «любимую» Коммунистическую партию. Взять хотя бы для примера вот такую строку из (одной только!) песни, передававшейся каждое утро по радио:
Мир и труд, любовь и счастье — все нам Партия дала!
Да и название для этой холуйской песни придумали соответствующее: «Партия, слушай, родная!» Ну а если перечислить лакеев и подхалимов, что все это сочиняли и пели, то читатель мог бы и не поверить. Не идиоты и не дураки писали тексты и музыку, а народные артисты, заслуженные композиторы и поэты, лауреаты государственных и прочих премий. Кстати, они тоже были членами этой самой партии, которая за такие вот песни все им и давала. Да и не только поэтам и композиторам. Без билета в «передовой отряд строителей коммунизма» нельзя было стать ни профессором, ни академиком. Только разве что доцентом, да и то по большому везению. Поэтому-то и лезли в эту партию все, кто хотел успешную карьеру сделать…
Как-то Доктор, будучи еще студентом, проходя мимо двери кафедрального сортира, услышал краем уха разговор:
— Нам вчера на кафедру выделили ЖЕНСКОЕ место в партию! Как ты думаешь, кого будут рекомендовать?
С тех пор членство в партии ассоциировалось у него с местом, в которое сливают все дерьмо… Ну да Бог с ней, с той прошлой партией. В наше время есть партия и покруче той, Коммунистической, только называется она по-другому. Но поскольку это — не рассказ о партиях и политике, вернемся к нашему герою.
Доктор от всех свалившихся на него неприятных новостей подавленно молчал, не зная, что дальше сказать. А Кадровичка (как всегда в подобных случаях!) уже с сочувствием добавила:
— В общем, не буду скрывать: жена твоя бывшая приходила, жаловалась на тебя… Не можем мы допустить, чтобы вы вместе с ней в Управлении работали… Ну, а Шефа я давно поставила об этом в известность. Так что, если не хочешь в городскую поликлинику попасть, ищи себе место в другой системе. Время пока еще есть.
Из кабинета Кадровички Доктор вышел совершенно взбешенный. Надо же, на него приходила жаловаться бывшая жена!
— Как к замполиту в армии! Боялась, что ли, карьеру себе испортить? Теперь, наверное, радуется, что до конца жизни прыщики у Контингента рассматривать будет. Ну, я-то уже с этим Контингентом познакомился, сыт по горло, так что ничего особенно не потерял.
Но настроение все равно было подавленным: выбравшее его на распределении Кремлевское управление от него отказалось. И хотя он и сам не собирался в будущем «обслуживать» Контингент Кремлевской поликлиники, было обидно: одно дело громко хлопнуть дверью самому и совсем другое, когда тебя за эту дверь выставили. Впереди маячила реальным кошмаром работа в районной поликлинике, которую он еще очень хорошо помнил по студенческой практике на предпоследнем курсе института.